– Э-э, да, конечно.

– Только Юле ничего не говори. Ты же знаешь, как она ко всему этому относится.

Жена была единственным человеком, кто мог помочь Лесопасову выкрутиться из этой ситуации. Она не боялась ни отца, ни братьев, и, узнай, на что Семен подбил мужа, непременно устроила бы ему сцену. И это притом, что женщина она совсем не скандальная, и уж точно не истеричная. Таких спокойных и выдержанных людей, как она, еще поискать...

Но Эдуард решил не обращаться к жене за помощью. Он не хотел, чтобы братья его презирали. И еще он боялся остаться без своего казино... Нет, он все сделает, как ему скажут. Он свяжет себя с Семьей кровавыми узами, и тогда у него будет все – деньги, женщины. И главное, уважение...

– Кого нужно убрать? – собравшись с духом, спросил он. И взглядом показал на фотографию. – Этого?

– Эдик, не тормози, – хмыкнул Семен. – Со своими делами мы уж как-нибудь справимся. А тебе с магазинами проблему решить нужно. Вот ты ее и решишь... А этого, с фотографии, ты обслужишь сегодня. Это из мэрии человек, их там сейчас прокуратура так шерстит, что на лапу брать боятся. Но мы с ним договорились, он сегодня вечером к тебе придет. Делай, что хочешь, но выиграть он должен ровно сто тысяч. Ты меня понимаешь?

Эдуард все понял, но сказать об этом вслух не успел. В приемной что-то глухо громыхнуло, и он испуганно вжал голову в плечи, решив, что это милицейский спецназ.

В действительности все оказалось куда прозаичней – это Ждан, общаясь с Кариной, умудрился столкнуть со стола монитор компьютера. Но все же Лихопасов воспринял это как дурной знак...

Глава 3

Ветер не человек, и к уголовной ответственности его не привлечешь. А стоило бы. Мало того, что растрепал девушке волосы, разметав их по лицу, он еще залез к ней под платье, высоко поднял подол. Одной рукой она инстинктивно попыталась оправить волосы, а другой призвать к смирению платье. При этом папка с протоколом выпала у нее из рук, и листки, словно бумажные змеи, устремились ввысь. Иначе как хулиганством этот поступок не назовешь. Но как арестовать ветер?..

Один листок упал на лицо мужчины, безжизненно лежащего на земле. Разыгравшийся ветер попытался поднять его в воздух, но листок прилип к окровавленному носу и удержался.

Павел нагнулся, поднял этот листок, пошел за другим. Сержант и прапорщик из оцепления также принялись собирать рассыпавшийся протокол осмотра. Девушка зря надела штатское платье, будь она в форменной юбке, ветер не смог бы справиться с ней. Но никто ее за это не осуждал. Все-таки сегодня выходной день, и, возможно, прокурорскому следователю некогда было переодеться.

Павел Никифоров тоже находился дома, пил в одиночестве пиво перед телевизором, когда ему позвонил начальник и велел ехать на место происшествия.

Он прибыл позже всех. Следователь уже успела составить протокол осмотра, криминалист закрыл свой чемоданчик, судмедэксперт готовился накрывать покойника простыней. Оперативники из местного РОВД уже допросили сторожа гаражного кооператива и сейчас опрашивали жильцов близлежащих домов, искали свидетелей убийства.

Павел забрал у прапорщика и сержанта с трудом добытые ими страницы протокола, подал девушке. Он знал ее. Капитан юстиции Цветкова, молодая, симпатичная, с необычными рыжими волосами, отчего она только выигрывала в глазах мужчин. Но мужняя жена и строгих правил. Прошлой осенью они вместе работали над одним делом, и Павел пытался закрутить с ней роман. Но из этого ничего не вышло: Ульяна вежливо, но бесповоротно поставила крест на его надеждах.

– Привет. Как дела? – сухо спросил он, вручив ее пропажу.

– Ничего. Вот, из-за праздничного стола выдернули, – с сожалением сообщила она.

И выразительно посмотрела на Павла. Нет, она, конечно, девушка порядочная, но если он вдруг возьмется за старое, то, возможно, у него появится шанс. От нее приятно пахло хорошим парфюмом и свежим коньяком, и этот аромат заглушал запах смерти.

– Я не о том. Кто это с ним так?

Мужчина был убит выстрелом в лицо. Пуля попала в правый глаз и вышла за левым ухом, земля под его головой напиталась кровью.

Если бы он был жив, то, пожалуй, смог бы произвести выгодное впечатление. На вид ему было лет сорок, но выглядел бы он для своих лет хорошо – густые черные волосы в модельной прическе, сытое, но не полное лицо, спортивное телосложение, модная рубашка, дорогие джинсы, туфли, на руке часы, возможно, настоящая швейцарская фирма.

– Поставил машину в гараж, возвращался домой. Шел, шел и не дошел.

– И кто остановил?

– Сторож сказал, что машина какая-то была, то ли «десятка», то ли «девятка». Он в сторожке был, услышал выстрел, выглянул в окно, смотрит, этот лежит, а преступник барсетку с земли поднимает. Поднял, сел в машину и уехал. На пассажирское место, говорит, сел, значит, за рулем еще кто-то был...

– В лицо этого стрелка сторож видел?

– Говорит, что тот в очках был. С бородой... Борода, сказал, темная была, а волосы белые и пышные... Борода, говорит, как у мужчины, а волосы, как у женщины... Прямо трансвестит какой-то, – с кокетством во взгляде улыбнулась Цветкова.

Она была слегка тепленькая после праздничного стола, и труп ей уже порядком надоел. Ей хотелось вернуться к веселью, к беззаботному времяпрепровождению. И в таком настроении она совсем не прочь была немного пофлиртовать с мужчиной. А еще она знала, что нравилась Павлу...

Но нравилась она ему в прошлом. Сейчас же он воспринимал ее не более чем интересного коллегу. И не было никакого желания играть с ней в страстные мужские игры.

– Не трансвестит, – покачал он головой. – Просто маскировка.

– Понятно, что маскировка, – заскучала следователь.

Похоже, она поняла, что Никифоров не желал к ней на огонек.

– То ли бородач в женском парике, то ли блондинка с фальшивой бородой, – вслух подумал он. – Но, скорее всего мужик в парике с накладной бородой...

– Попробуй такого опознай.

– Значит, барсетку забрал. Ограбление?

– Похоже на то... Ой, кажется, гроза надвигается!

Движением руки Цветкова показала в сторону, куда Павел и развернулся, а сама спряталась за его широкой спиной. К ним приближалась моложавая, стройная и подтянутая женщина лет сорока. Неподвижные глаза широко распахнуты, рот приткрыт, руки беспомощно опущены и чуть разведены в стороны. И шла она, как зомби – тяжело, на негнущихся ногах. Она потрясенно смотрела на погибшего мужчину, медленно и неотвратимо приближалась к нему. Вне всякого сомнения, женщина знала убитого более чем хорошо. Цветкова поняла, что сейчас произойдет, поэтому и спряталась за Павла.

Женщина подошла к покойнику, сдавленно застонала и, обхватив руками голову, опустилась перед ним на колени.

– Олег!.. Олеженька!..

Но вдруг, будто очнувшись, она легонько шлепнула его пальцами по щеке.

– Давай, вставай!.. Ну, чего ты лежишь?.. Нас же дети ждут!

– Он не встанет, – тяжко вздохнув, сказал Павел.

Женщина встрепенулась, будто ее окатили студеной водой, резко подняла голову и свирепо посмотрела на него.

– А вы кто такой?

– Уголовный розыск, майор милиции Никифоров.

– Милиции?! – поднимаясь, с безумной свирепостью протянула она. – И что вы здесь делаете?

– Вот, человека убили.

– Убили?!. Да, убили... Я вижу, что убили... Это мой муж... Моего мужа убили... Почему его убили? Почему вы позволили его убить?!. Почему? Почему?

Это была самая настоящая истерика. И Павел не удивился, когда женщина набросилась на него с кулаками. Но он не стал отбиваться, позволил ударить себя в грудь.

Каждый следующий удар был значительно слабее первого, и, в конце концов, приступ сошел на нет. Женщина уткнулась лбом в его грудь и разрыдалась. Он мягко взял ее за плечи, но отталкивать от себя не стал. Пусть выплачется, легче станет.

Но плакала она недолго. Цветкова спросила у нее, как далеко находится ее дом, и женщина нехотя, со слезами на глазах, но все же втянулась в разговор.